63 года назад человек покорил космос. Историю Юрия Гагарина знают далеко за пределами нашей необъятной страны. Он – пример для подражания многих мальчишек и девчонок, грезящих о космосе. Таким примером он был и для героя нашего интервью –Александра Самокутяева, летчика-космонавта, Героя России и депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации.

— Александр Михайлович, когда вы начали мечтать о космосе?

— Я мальчишка советский. У нас о космосе мечтали с самого-самого детства, знали всех космонавтов, знали, кто сейчас находится в космосе. И, конечно, каждый хотел быть одним из них. Я точно знаю, что в детском садике я хотел быть космонавтом.

— Кто в юности был вашим примером для подражания?

— Безусловно, это были космонавты первого набора, начиная с Гагарина, и вся плеяда пионеров космоса, и Алексей Леонов, с кем я поддерживал очень добрые отношения до его смерти, и Валентина Терешкова, сейчас она моя коллега в Государственной Думе, старший наставник. Всегда вспоминаем горечь утрат: это и Владислав Волков, и Георгий Добровольский, и Виктор Пацаев, и Владимир Комаров – люди, которые отдали жизни, чтобы мы могли летать безопасно.

— Вы совершили два космических полета общей продолжительностью 331 сутки 11 часов и два раза выходили в открытый космос и провели там суммарно 10 часов. С чем это можно сравнить, чтобы понял обычный человек? И насколько удобно двигаться в скафандре в условиях невесомости?

— Дело в том, что выход в открытый космос — это не просто прогулка. Тут необходима большая подготовительная работа. Это не одна тренировка и не одна неделя, это годы тренировок на Земле, которые проводятся и в гидроневесомости, и в сухих скафандрах, и так далее.

Там ты только осознаешь, как двигаться, как перемещаться в скафандре, как работать. Это, не как некоторые думают, просто надел и как танцевальная кукла в нём прыгаешь. Там есть определённый порядок действий для движения рукой, плечом, локтем. Нужно быть ещё и гармоничным достаточно. Не для того, чтобы уметь танцевать, а чтобы понимать, где какой участок и как он работает. Это, в первую очередь, нужно для удобства, но самое главное, для того, чтобы не устать. Потому что многие начинают со скафандром бороться, с помощью силы и мышц преодолевать усилие, но это бесполезно. Железо не сломаешь, а себя угробишь: сразу начинает повышаться температура тела и это приводит к неработоспособности, и самое неприятное – к потере сознания. Что очень неудобно для второго оператора. Сразу оговорюсь, что в открытый космос выходят только парами. Штатная процедура выхода в космос – два оператора. Один страхует другого.

Если говорить об удобстве работы в скафандре, это, конечно, неудобно. За четырехчасовую тренировку под водой в гидроневесомости, когда создаётся нулевая плавучесть, среднестатистический космонавт теряет от 3 до 5 кг веса. Это очень энергозатратная работа, которая требует внимания и большой физической силы. Я просто скажу, что выход в открытый космос – это самая настоящая мужская работа. Тут никак не закосишь, надо просто работать, стиснув зубы, и все.

Если говорить об ощущениях, то в космосе намного легче работать, чем на Земле в сухом скафандре или в гидроневесомости, так как там полностью отсутствует гравитация, а воде, как ни придавай ей нулевую плавучесть, все равно от гравитации никуда не денешься, плюс ты собой давишь на скафандр. Когда тренировка сухая, без воды, и скафандр на противовесах, это тоже не совсем похоже, мне есть с чем сравнить. В космосе легче, чем на Земле. Суворовская поговорка – тяжело в учении, легко в бою – здесь работает на 100 процентов.

А с чем сравнить так, чтобы ваши читатели поняли… Да ни с чем. Это особый вид деятельности, который не свойственен для людей. Естественно, нормальный человек боится. В космосе страх – это нормальное правильное чувство, которое помогает сохранить жизнь. Паника – это плохо, а страх должен присутствовать обязательно.

Выход в космос — это совершенно отдельная деятельность экипажа, которая сопряжена не просто с риском и опасностью, а, в первую очередь, с выносливостью, с умением человека ориентироваться в сложнейшей ситуации и уметь несколько часов работать в необычных условиях.

— Планируется, что российские летчики в рамках испытаний уникального высотного снаряжения российского производства совершат прыжок с парашютом из стратосферы на Северный полюс. На ваш взгляд, что значит этот прыжок для российской и мировой космонавтики?

— Во-первых, я отмечу одного из людей, который будет участвовать в этом прыжке, это мой хороший товарищ и друг Михаил Корниенко. Он очень давно стремился попасть в эту группу парашютистов-испытателей для выполнения стратосферного прыжка. И не просто прыжка, а на Северный полюс.

Во-вторых, это мировая пропаганда достижений отечественного как спорта, так и науки, поскольку это не просто фанатский прыжок, это демонстрация возможностей наших парашютистов, спортсменов-профессионалов, испытателей, которые хотят показать, что способны приземлиться и в таких жестких условиях, выпрыгнув со стратосферы, а это очень высоко.

В-третьих, этот прыжок важен для российской космонавтики. К сожалению, международная космическая станция рано или поздно придет в негодность. Нам, конечно, и силу политической ситуации, и в силу политической воли, нужна наша собственная космическая станция. МКС не способна в полном объеме вести мониторинг на территории Российской Федерации. Трасса пути МКС, другими словами, космическая дорога пролегает не над Россией, более-менее внимательно можно рассмотреть разве что Воронеж, а всё, что севернее, уже под большим углом. А нам необходима вся Россия.

Поэтому трасса будущей космической орбитальной станции российского производства будет проходить через Северный полюс. То есть орбита будет построена с другим наклонением. У нас есть современные технические средства, разработки, у нас есть хороший опыт, ведь весь мир научился летать в космос у нас, у русских. Создание такой станции позволит выполнять высокоширотные маневры. И возвращаясь к прыжку, он важен для отработки внештатных ситуаций, ведь это не просто прыжок, это прыжок на неподготовленную площадку, то есть люди попадают в супертяжелые условия Севера. Учитывая возможность досрочного прекращения полета по каким-либо причинам на любом этапе от старта до приземления, у нас предусмотрены в циклограммах различные сценарии, то есть возможно приземление спускаемого аппарата в тех широтах, которые нам неблагоприятны. Этот прыжок в определённой степени отработка для поисковых спасательных экипажей, которые будут заниматься поиском данных парашютистов, сродни поиску спасательной капсулы, на которой возвращается космонавт.

— Учитывая текущую политическую и экономическую ситуации, давление и санкции на нашу страну, как вы считаете, противостояние в космосе вернулось? Или оно всегда было, а сейчас снова набирает обороты?

— Естественно, конкуренция дает развитие. Я уже упоминал космонавтов, которые отдали свои жизни ради будущего пилотируемых программ Советского Союза и Российской Федерации, но это было в начале, потом эта конкуренция завуалировалась под различными программами, тот же «Интеркосмос», который мы проводили за счёт нашей страны.

Фактически ни одно государство, кроме современной России, из тех программ, в которых участвовало, самостоятельно так космическим и не стало. Возьмем, например, Германию или Францию, они работают лишь в рамках своего содружества, Европейского космического агентства, куда входят большое количество государств Европы. У них нет своего пилотируемого корабля, нормального ракетоносителя. У них был грузовой корабль. Да, хороший, просторный, но опять же они его не потянули, дорого. Я не знаю, как они будут дальше развиваться.

Американцы похитрее, они создали совместную космическую программу, куда вошла и долгосрочная программа международной космической станции. В тот момент, когда было принято решение о создании МКС, наша станция «МИР» уже отработала своё, а выбора у нас особо не было: переходный период, страна развалилась и ничего нет. Конечно, мы уцепились за эту спасательную соломинку МКС, тем более баланс складывался в нашу пользу.

Тут мы возвращаемся к классикам Ильфу и Петрову. К их знаменитой фразе: «Ваша идея, наш бензин». Нам пришла идея, её за бензин продали американцам. Простите меня за грубое сравнение, но у них до сих пор не было туалета космического. Санитарное устройство они выкупили у нас. И пользуются именно туалетом российской сборки. Что будет дальше? Пока никакой информации нет. Но я предполагаю, что конкуренция продолжится.

Во-первых, помимо идеи продвижения и развития пилотируемой космонавтики как науки, и они, и мы продолжаем считать, что пилотируемая космонавтика – это более расходная часть бюджета, чем доходная. И, соответственно, требует очень больших денег. Международная космическая станция, как и станция «МИР», это самые дорогостоящие технические устройства во всей истории Земли. Естественно, чтобы ее содержать, необходимо подготовить и кадры, и оборудование, которое стоит сумасшедших денег. Старыми деньгами килограмм полезной нагрузки, воды, еды или болтов стоил порядка 25 тысяч долларов. Сейчас это стоит существенно дороже. Насколько мы сейчас будем готовы всё это дело создавать в финансовом плане, трудно сказать, но это будет 100%.

Но по какому пути пойдут американцы? Конечно, они хотят так же, как когда МКС создавалась. Я знаю, что китайцы были не против войти в программу, против были американцы. А сегодня, я так предполагаю, американцы все-таки под каким-то предлогом будут подтягивать к себе китайцев. И не потому, что они хотят сотрудничать с ними, они хотят, чтобы Китай с нами не дружил. То есть без политики никуда не деться, эта унизительная политика уже проникла везде, и в спорт, и в искусство, везде, везде на фоне этого обострения.

Сейчас вычеркивают Гагарина из всех учебников. Я, допустим, провожу какое-то занятие в Америке, так как подготовка проходит по многих странах по программе МКС. Меня приглашают в школу, я выступаю среди школьников, и они мне задают определенные вопросы, а я в ответ спрашиваю: «Ребята, а кто первым был в космосе?». Говорят, что это Алан Шепард. Это первый американский астронавт, который был в космосе в том же году, что и наш Юрий Алексеевич Гагарин. «Как же так?» – спрашиваю. Они отвечают: «Да-да, вы не подумаете, мы знаем, что первый человек, который полетел в космос, был Гагарин, но первым-то американцем был Шепард!». То есть они как бы знают правду, но каким-то 25-м кадром им вбили, что именно первый – это Алан Шепард.

И, конечно, тяжело, когда слушают их учителя. Ты им рассказываешь о том, что такое первый полет Юрия Гагарина, который выполнил практически полный орбитальный полет, и что такое полет суборбитальный. А Алан Шепард, простым языком, просто взлетел в космос и вернулся обратно. Фактически, где взлетел, там же в Атлантике и приземлился.

Это открывает глаза, но, видимо, потом проходит профилактическая беседа, и в школы меня уже не приглашают.

— Давайте закончим на позитивной ноте. Ваши пожелания в День космонавтики коллегам и тем, кто только пока мечтает о космосе.

— Во-первых, на днях был подписан указ президента о присвоении звания Героя Российской Федерации с вручением Золотой звезды Героя Российской Федерации с присвоением государственной награды и государственного звания «летчик-космонавт» нашей коллеге Анне Юрьевне Кикиной. Я ее поздравляю от лица вашего мурманского радио.

Слушателям, читателям, своим коллегам и ребятам, которые сейчас несут вахту на орбите, я в первую очередь хочу пожелать спокойствия, уверенности в своих делах, в себе, силы и всем-всем-всем космического здоровья. Поздравляю с Днем космонавтики! Днем нашим, днем международным.

Свой первый полет я выполнял в год 50-летия полета Юрия Гагарина. И тогда мы поддержали идею нашей страны о придании Дню космонавтики международного статуса. В 2011 году День космонавтики был занесен в реестр официальных международных праздников планетарного масштаба. С тех пор вся планета отмечает День космонавтики как национальный праздник покорения космоса. Конечно, это сейчас стараются не упоминать, но из песни слов не выкинешь. Пускай именно у американцев он называется «Yuri's Night» – «Ночь Юрия», потому что у них была ночь, когда он совершил свой полет. Но праздник есть, праздник наш, советский, российский. Мы им гордимся. Мы первые и останемся ими.

Информационная справка:

Алексей Архипович Леонов (30 мая 1934 — 11 октября 2019) — лётчик-космонавт СССР № 11, первый человек в мире, вышедший в открытый космос. Дважды Герой Советского Союза (1965, 1975), генерал-майор авиации (1975), лауреат Государственной премии СССР (1981).

Валентина Владимировна Терешкова (род. 6 марта 1937) — лётчик-космонавт СССР, первая в мире женщина-космонавт (1963), Герой Советского Союза (1963), генерал-майор (1995). Полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством».

Владислав Николаевич Волков (23 ноября 1935 — 30 июня 1971) — советский лётчик-космонавт СССР № 20, дважды Герой Советского Союза (второй раз звание присвоено посмертно). Второй свой полёт совершил в качестве бортинженера космического корабля Союз-11 и орбитальной космической станции Салют-1. Полёт продолжался 23 дня 18 часов 21 минуту 43 секунды. При спуске произошла разгерметизация спускаемого аппарата Союз-11, все члены экипажа погибли.

Георгий Тимофеевич Добровольский (1 июня 1928 — 30 июня 1971) — Лётчик-космонавт СССР № 24, Герой Советского Союза (посмертно), подполковник ВВС. 6—29 июня 1971 года осуществил космический полёт в качестве командира космического корабля «Союз-11». Полёт длился 23 дня 18 часов 21 минуту 43 секунды. Погиб спустя 2 минуты 43 секунды вместе с другими членами экипажа космического корабля «Союз-11» при возвращении на Землю из-за разгерметизации спускаемого аппарата.

Виктор Иванович Пацаев (19 июня 1933 — 30 июня 1971) — лётчик-космонавт СССР, инженер-исследователь космического корабля «Союз-11». Герой Советского Союза (посмертно). Первый астроном в мире, работавший за пределами земной атмосферы. Погиб при разгерметизации спускаемого аппарата во время посадки «Союза-11».

Владимир Михайлович Комаров (16 марта 1927 — 24 апреля 1967) — советский лётчик-космонавт № 7, дважды Герой Советского Союза (второй раз звание присвоено посмертно), инженер-полковник ВВС СССР. Военный лётчик 1-го класса, космонавт 3-го класса. Командир первого в мире экипажа космического корабля. Дважды летал на первых кораблях нового типа: трёхместном «Восходе-1» (12—13 октября 1964, совместно с Константином Феоктистовым и Борисом Егоровым) и одноместном «Союзе-1» (23—24 апреля 1967). Первый советский космонавт, побывавший в космосе дважды. Первый космонавт, погибший в ходе полёта.

Михаил Борисович Корниенко - (род. 15 апреля 1960 года) — лётчик-космонавт Российской Федерации. Герой России. Входит в состав группы парашютистов, которые собираются совершить стратосферный прыжок на Северный полюс.

Фотографии из орбитальной галереи космонавта Александра Самокутяева, roscosmos.ru

Фотография стратонавтов – Надежда Фролова