Это — продолжение беседы с Захаром Прилепиным. Читайте начало здесь!

— Вот у нас в политическом пространстве в России обычно если человек против Путина, он до конца против Путина, если он на стороне правительства, то он до конца на стороне правительства, у вас вот произошел перелом в 2014 г., и вы переосмыслили отношение к современной российской власти, что было в этом крымском кризисе…

Захар Прилепин: Википедию вы прочитали и сейчас пересказали.

— Да-да-да.

Захар Прилепин: Дело в том, что если бы вы читали все мои книги, или часть из них, то вопрос бы тоже не возникал, потому что я всю жизнь находился в одном и том же месте, в одном и том же положении, я был империалист, ватник, колорад, милитарист, ретроград, мракобес и т.д. и т.п., мне всегда не нравился распад Советского Союза, я всю жизнь про это говорил, что я наследую Пушкину Александру и прочим персонажам — Федору Михайловичу Достоевскому, в их восприятии России. Россия должна быть большая, сильная, упрямая и ни в коей мере не покупаться на эти квазиевропейские иллюзии о прекрасном, цветущем европейском мире, где все друг друга любят и уважают. Это неправда, это обман. И когда появился Владимир Владимирович Путин у власти, некоторое время у меня было сложное к нему отношение, потому что, помните, началось с того, что он сдал базы, уронил станцию «Мир» и т.д., было много вещей, которые не вызывали у меня симпатии, а потом, после Мюнхенской речи, как-то отношение у меня стало меняться, а потом, когда уже была Болотная, в 2011 г. я сказал, что я с либералами больше дел иметь не буду. Мне глубоко несимпатично все их лозунги. И за год, за полтора года до Майдана я уже имел другое отношение к действующей власти, поэтому не я пришел к Путину, а Путин пришел в ту точку, где я его дожидался, и теперь я рад его видеть.

Игорь: Алло, это Игорь. У меня тоже примерно такое же, как у писателя нашего.

Захар Прилепин: Захар Прилепин меня зовут, здравствуйте.

Игорь: Никакие книги не читал, но его деятельность одобряю. Это называется быть на стороне здравого смысла, понимаете?

Захар Прилепин: Да, спасибо.

— Я хочу вернуться к тому, что сегодня будет презентация книги «Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы», и я хотел спросить, почему она становится такой полемичной, мы говорили немножко о документалистике, к такому выводу пришли, что все равно один держит слона за хобот, другой держит слона за хвост... тяжело было от эмоций удержаться, описывая их судьбы?

Захар Прилепин: Да слушайте… нет, не тяжело. Никакая книга не пишется на эмоциях, это, знаете, вот хирурга спросите: «Вот тяжело вам, вы взяли скальпель, живот разрезали». Если человек — психопат, у него невроз, он не должен этой работой заниматься. Когда пишешь тексты, пишешь книгу, должен быть совершенно отстранен. Я, конечно, вовлечен во все происходящее, испытываю по этому поводу эмоции, а кто не вовлечен? Вы думаете, кто-то из названных, неназванных не испытывает эмоции? Из наших современников, думаете, Борис Акунин не испытывает эмоции? Там, противоположного толка. Или там Людмила Улицкая? Тоже я думаю, их по-своему лихорадит, только с противоположного заряда. Поэтому такие вещи, когда стреляют, когда гибнут люди, когда болеем за ту или иную победу, люди вон на футболе друг другу крушат кости, а тут реальное противостояние жесточайшее, трехлетнее. О чем тут говорить? Конечно, есть какая-то вовлеченность.

Роман: Еще раз Роман беспокоит. Исходя из предыдущего высказывания гостя по поводу прихода Владимира Владимировича в точку дозволенного его восприятия, у меня такой вопрос. Как он относится к таким всплескам, как в отношении Навального к Медведеву?

Захар Прилепин: Роман, я не хочу что-то выдумывать на ходу, я еще раз скажу, что все мои интересы, побуждения связаны с Донецком, меня очень мало волнует, что там у Навального с Медведевым, сам он это придумал, или кто-то предложил, или кто-то заказал, там есть разнообразные интриги, которые у меня сейчас не вызывают ни малейшего интереса, раньше я в этом разбирался, сейчас мне все равно совершенно. Меня волнует, чтобы перестали стрелять в Донецке, а тут — ну, развлекаются. В любом случае, это хорошо, есть какая-то движуха, людей как-то веселят, вот Медведев, вот Навальный.

Анатолий: Добрый день, Анатолий меня зовут. Скажите, пожалуйста, каким корпусом литературы вы оперируете при своих публичных выступлениях?

Захар Прилепин: Я оперирую всеми прочитанными мной книгами, их несколько тысяч, может быть, 10 тысяч, не знаю. Чем можно оперировать? Я не знаю, о чем идет речь, честно говоря. Вот у меня в книжке «Взвод» в конце написан краткий список литературы, которым я пользовался, там, думаю, книг 400, наверное. Посмотрите.

— Вы когда-то достаточно активно участвовали в российской политической жизни, были сопредседателем движения «Народ», недолго прожило, но, тем не менее, было. Вам сейчас, в связи с тем, что вы всецело в Донецке, в принципе не интересно, что здесь происходит, или вы в такой творческой командировке там? Или вы все-таки отслеживаете то, что происходит в России, вас это волнует?

Захар Прилепин: Очень трогательно звучит! Еще раз говорю: я замкомбата батальона спецназа, мне, что я в творческой командировке…

— Вы же для нас писатель, прежде всего…

Захар Прилепин: Для вас, может быть, писатель, а там я офицер, военнослужащий действующий.

— Окей.

Захар Прилепин: Поэтому никакой творческой командировки у меня нету, у меня есть работа, у меня даже трудовая книжка там лежит, есть рабочие обязанности и т.п. Поэтому меня интересуют те вещи, которые напрямую касаются жизни и здоровья людей, я хочу, чтоб в людей перестали стрелять, мне кажется, это чуть более важно, чем какие-то бытовые, социальные проблемы. В России есть кому этим заняться. Есть разнообразные партии, активисты, экологи и прочие, которые должны этим заниматься. Я занимаюсь той работой. Я не думаю, что без меня здесь такой страшный сквозняк в этой деятельности. Вот Леша Навальный есть, он занимается Медведевым, Медведев занимается Навальным, им без меня хорошо. Зачем мне третьим быть?

— Захар, вы стали и актером не так давно?

Захар Прилепин: Ну да.

— Как так случилось, и как в этом новом амплуа для себя?

Захар Прилепин: Ну, опять же, достаточно давно это начало происходить. Году в 2009 мне поступило предложение неожиданное сыграть в кино, это был какой-то сериал, предложили мне роль киллера, и я подумал, ну так, чисто забавляясь, почему бы и нет? Интересная какая-то часть жизни, мне еще неизвестная. Если б мне предложили куда-нибудь съездить в Антарктиду, я бы с тем же удивлением и радостью согласился. Вот я снялся в этом сериале, оказалось, что это работа, на самом деле, тяжелая — в кино сниматься — это вот не жестянку пинать на улице, это работа. Ну вот, а потом стали предлагать, я, наверное, в фильмах 4–5 снимался, небольшие, как правило, роли, а где-то год назад мне предложили сыграть главную роль, прислали сценарий очень хороший, очень такой глубокий, насыщенный, продуманный, «Гайлер» называется фильм, это по-армянски «волки», история про девяностые годы, совершенно не чернушная, психологическая такая, трогательная, и где-то в сентябре прошлого года перед батальоном я как раз в этом фильме за две недели снялся, сыграл главную роль, сейчас он готов, и вроде бы получилось неплохо, будем сейчас его представлять на фестивалях, а потом, может быть, и по телевизору покажут.

— А о чем фильм?

Захар Прилепин: Ну, я так внутренне называю его «нечто среднее между Калиной красной и Бумером». Это о хороших людях в плохих обстоятельствах.

— А какое кино вообще порекомендуете смотреть?

Захар Прилепин: Я сейчас как-то не особенно отслеживаю происходящее. Я только сейчас вот недавно посмотрел, наконец, спустя уже такое большое время после выхода «Ледокол» и «Викинг» с детьми, я был дома 2 дня, я остался доволен, на самом деле, тем и другим, при всем том, что там есть некие элементы клюквенности и все остальное, а тут так совпало, что я только посмотрел «Ледокол» и уже приехал вот к вам и ходил по этому ледоколу, который там не принимал участия. Это, конечно, особые эмоции у меня вызвало. У нас же много разнообразной критики, у нас как только фильм выходит, оказывается, что все — специалисты в разнообразном дальнем плавании, все знают, как жили в древней Руси, насколько они были чистые, какой там был водопровод, все прям бросаются критиковать, все такие… ну… это просто очень… ну… даже забавно. Я спросил у людей, которые там служат и работают, на ледоколе, они сказали, что всем нравится, там есть, конечно, элемент некой выдумки, но все сказали, что это здорово, поэтому я думаю: как это прекрасно, что люди, которые не имеют к этому никакого отношения, у них свое мнение, а те, которые, собственно, имеют прямое отношение, они говорят, что все нормально. Я думаю, что если бы Владимира или его дружину привезли бы в наше время, они бы посмотрели и сказали: «Да нормально все!». Мне кто-то написал, что вот, как же так, там этот Владимир там кого-то изнасиловал, такого не могло быть — у Владимира целый гарем был, в смысле, женщин, если показали бы всю правду про Владимира, это разнесли бы по клочьям просто. Ну, просто, люди, ну, давайте поспокойнее, мы все любим древнюю Русь-матушку, там… нашу любимую землю, но чуть поспокойнее. Тогда люди друг друга резали, били, убивали братьев, выкалывали глаза там, рвали на части, шли брат на брата, а вы тут начали шуметь, что какой-то наркоман кого-то изнасиловал — это детский сад просто, что вы произносите, потому что все было, конечно, жестче, страшнее, давайте, выползайте из своего этого розового представления о мире, об истории, все в жизни страшно и кроваво.

— Смотрите, у нас сейчас стали критиковать фильмы не только после того, как они вышли, но еще и до того, как они вышли.

Захар Прилепин: Мне это не очень нравится, потому что Алексей Ефимович Учитель — это замечательный режиссер, и я думаю, что он никакими мотивациями… такими… деструктивными не пользовался, потом, просто, помните его предыдущие фильмы, которые снимались в 90-е гг., во времена, когда всяческие святыни хотели обрушить и опошлить, он снимал в это время «Космос как предчувствие», «Прогулку», замечательные фильмы, нежнейшие, пасторальные, там, очень-очень тонкие, я думаю, что надо дождаться фильма, я уверен, что Алексей Ефимович крайне аккуратно ко всей этой истории подошел.

— А вот это давление власти на художника сейчас…

Захар Прилепин: Это не давление власти все-таки, власть не давила на Алексея Ефимовича Учителя, это все-таки давили отдельные активисты, в каждом конкретном случае, который происходит в последние времена власть никакой роли не играет, она, скорее, напротив, когда Константин Аркадьевич Райкин выступил со своей знаменитой речью, тут же появился Кириенко, который просто принудил ответственных лиц, чтобы дали денег Константину Аркадьевичу, извинились перед ним и всячески его ублажили, поэтому власть как раз замиривает внутрикультурные конфликты, пытается их как-то нивелировать.

— Вопрос пришел от Анатолия: «Как гость относится к Поклонской, считает ли он ее политиком или медиаличностью?».

Захар Прилепин: Любой политик, в принципе, он должен быть медиаличностью, никаких проблем в этом нет, я не разделяю ее политических взглядов, но считаю, что это мужественная девушка, даже некоторая лихость и бесшабашность, с какой она отстаивает свою правоту, она вызывает во мне уважение. Она так считает, и давайте вот этим считаться. У нас свободная, демократичная страна, все имеют право на всё.

— А вы с депутатами нашей Госдумы много общались? Вы их знаете?

Захар Прилепин: Да ну как… зачем это знать? Они сегодня есть, завтра этих депутатов нет.

— Есть один персонаж, который нам непонятен — это Виталий Милонов, некоторые его высказывания, инициативы, они слегка странно смотрятся для нас, для простых людей. Что это? Это политические очки зарабатывает, он должен где-то мелькать в газетах, или он искренне так считает?

Захар Прилепин: Слушайте, Виталий Милонов тоже имеет право на свои убеждения, я, честно говоря, не слежу за его законотворческой деятельностью, я его видел по телевизору раза 3, он просто чуть более радикально высказывает какие-то такие консервативные, традиционалистские вещи, иногда перегибает палку, но, опять же, я не вижу никакой проблемы в его нахождении. У нас есть люди противоположных убеждений, которые желают, чтобы там было гендерное равенство, чтобы мужчина и другой мужчина и даже третий мужчина могли кого-то усыновлять там, мальчика, девочку, дочку, козочку и жить там все вместе большой семьей. Разные люди есть, у них разные убеждения, я еще раз говорю, у нас свободная страна, все имеют право на всё. Милонов, по-моему, ничего такого не предлагает делать, ни публичных казней там, ни кастрирования, ни еще чего-то.

— «Жечь сердца в печах» — это не его?

Захар Прилепин: Это поэтическая метафора. Я за Милонова не ответчик.

— Литература — это то, что сделало вас известным. Сейчас — кино…

Захар Прилепин: Причем это кино еще не сделано.

— А еще какие-то замыслы, в каких-то еще направлениях себя найти?

Захар Прилепин: Пока не до этого, еще есть музыкальная группа, которую мы создали лет 5 назад и записали 3 альбома, у меня есть совместные песни с кумирами моего детства, с Кинчевым, с Ревякиным, с Сашей Скляром, с группой «25/17», года 2 назад я этим занимался, пришлось оставить в связи с событиями на Донбассе, может быть, потом я к этой деятельности вернусь, потому что это другой комплекс ощущений, писательство — это частная, личная работа, как волк… даже не как волк, как крот сидишь в своей норе, а музыка — это команда, это как в армии, в ОМОНе, толпой выходишь там, стадион, люди что-то от тебя ждут, кто-то тебе рад, кто-то тебе не рад, новые совершенно эмоции. Потом кино… 2 программы на телевидении, сейчас вот одна, потом, может, ни одной не будет, если жизнь предлагает какие-то вещи, я за них берусь, как правило. Единственное, куда я не ходил, так это в Госдуму, а мне неоднократно предлагали. Туда я не пошел, мне не очень понятно, что я там буду делать.

— Ваши бывшие соратники по НБП получили в сумме 170 лет тюрьмы, это была такая жесткая, радикальная, но при этом мирная оппозиция, сейчас некоторые из них замечены на востоке Украины, это новая история, или это люди, разорвавшие связи с НБП и действующие как частные лица по собственному убеждению, или это устремление…

Захар Прилепин: Это совершенно логичное продолжение деятельности НБП, потому что национал-большевистская партия, которая называется ныне «Другая Россия» всегда претендовала и высказывалась за частичное восстановление Российской империи и СССР и возвращение тех территорий, где в большинстве своем проживают русские, традиционно русских территорий, поэтому если их мечты и предположения стали воплощаться в жизнь, они, естественно, в этом принимают прямое, личное участие. Напомню, что Эдуард Лимонов, глава партии, в 2001 г. как раз сел в тюрьму за попытку поднять вооруженное восстание на севере Казахстана, а первая публичная акция НБП прошла в 99-м году, когда в Крыму, Севастополе раскидали листовки  «Севастополь — русский город», поэтому практически происходит исполнение того, о чем партия говорила в ельцинские и раннепутинские времена, о чем она ратовала, за что она выступала, это и  происходит, логично, что она появляется на юго-востоке бывшей Украины, потому что там уже территории, которые Украине никогда не будут принадлежать.

— Юридически мы пока этого не признали.

Захар Прилепин: Юридически мы признали паспорта ЛНР и ДНР, по факту все, что там происходит, паспорта меняются на российские, дипломы студентам выдаются российского образца, вся экономика перевернута к России, поэтому давайте не подыгрывать киевским пропагандистам, а спокойно совершенно говорить, что…

— Давайте подыгрывать нашим пропагандистам…

Захар Прилепин: Давайте подыгрывать 4 миллионам русских людей, к которым мы должны хотя бы испытывать уважение.

— «Русская весна» и «русский мир» — такие 2 новых символа, которые последние 2 года эксплуатируются в романтическом ключе, в политическом и в разном. Давайте определимся, кто такой русский? Для вас, субъективно абсолютно?

Захар Прилепин: Слушайте, у нас есть эта линейная история России, насчитывающая 1000 лет, есть определенные культурно-исторические и прочие составляющие, которые создали и воспитали народ, контролирующий огромные пространства, и вы сейчас как-то призываете меня… «А кто такой латыш?» — давайте следующий вопрос зададим, «А кто такой индиец?», я не очень понимаю, о чем вопрос.

— Я имею в виду, это культурное, этническое, кровное какое-то…

Захар Прилепин: Культурная, этническая, кровная и какая угодная, космическая, метафизическая, метафорическая связь людей, которые воспринимают определенный тип родства. Для русского человека, в моем понимании, русскоговорящие люди, находящиеся на юго-востоке Украины, считающие себя русскими, они для них родня, они о них переживают, а есть люди, которых можно назвать «антирусские», они за них не переживают, они говорят: «Пусть они сами разбираются, нас не очень волнует, что с ними происходит, лучше бы всех этих бандитов передавили бы тихонько, и мы бы выпили шампанского» — есть еще такие люди.

Слушатель: Здравствуйте, ваш приглашенный гость — очень значимая персона для меня.

Захар Прилепин: Спасибо!

Слушатель: Захар, спасибо, что вы в Мурманск приехали, у меня вопрос к вам. Вас сейчас больше занимает именно Донбасс, вы живете этим, я являюсь вашим подписчиком на Фейсбуке, вы человек достаточно прямой, можете ли вы сказать, что вы товарищи по оружию думают, что ополченцы думают, когда наступит мир на Донбассе? Или такой будет конфликт вялотекущий, когда будут гибнуть люди, именно мнение простых людей.

Захар Прилепин: Ополченцы — не очень сведущие люди, они этот вопрос мне задают, спрашивают: «Захар, когда все это закончится?». Я могу ответить только одно: в этой истории слишком много игроков, есть игроки американские, европейские, брюссельские и даже китайские. Много игроков на Украине, много игроков в России, и разные башни Кремля — это сложнейшая шахматная партия. Я абсолютно убежден, что эта история движется к финалу, потому что она должна завершиться в этом году.

— О чем мечтает Захар Прилепин?

Захар Прилепин: Я хочу поставить памятник моему товарищу Арсену «Мотороле» Павлову в Славянске, это моя самая главная мечта, все остальное, что я хотел, у меня в жизни уже сбылось многократно.

Роман: Еще раз Роман беспокоит. У меня такой вопрос: ну, Украина-Украина, писательство-писательство, давайте к делам семейным перейдем. Меня интересуют, какой возрастной ценз у ваших детей, и позволяет ли он как-то воспринимать какие-то ценности жизненные, в каком русле вы вдалбливаете им свои ценности и прочее?

Захар Прилепин: Спасибо, Роман, за вопрос. У меня дочке Лиле 5 лет, дочке Кире 10 лет, сыну Игнату 12, сыну Глебу — 18 лет, он учится в университете. Я никогда никаких политинформаций дома не проводил, никаких вещей никогда детям не пытался навязать, они достаточно разумные люди, читают книги и смотрит за поведением отца, за его деятельностью, думаю, из этого они должны основные жизненные выводы, поэтому никакой пропаганды у нас в семье в принципе нет, она исключена и отключена.

— Вопросы пришли: «Мы не можем освоить даже эту страну, даже Кольский полуостров, что делать с Донбассом?» и вдогонку вопрос: «Сколько, по-вашему, необходимо вложить в восстановление Донбасса, чтобы он сам смог себя окупать?».

Захар Прилепин: Донбасс достаточно быстро станет себя окупать и даже приносить прибыль, если там прекратится вооруженное противостояние и если он полностью вернет себе территории бывших Донецкой и Луганской областей, поэтому это, скорее, выгодное приобретение, а во-вторых, если бы люди, живущие на территории России, рассуждали таким образом последние 500 или 1000 лет, мы бы с вами не имели ни нефти, ни газа, а просто люди под Муромом и в Рязани говорили: «Мы не можем и так освоить свою землю, у нас крыша дырявая, куда там поперся этот Ермак? Зачем Иван Грозный лезет в Прибалтику? Зачем нам нужна эта Сибирь, Дальний Восток, нам вообще это ничего не надо, мы живем в своей Туле и будем жить», сейчас даже то, что мы имеем, мы бы не могли иметь, ваши айфоны, машины, квартиры — это получено благодаря тому, что страна двигалась и расширялась в самые разные… тем более в Мурманске странновато это слышать, потому что это тоже продукт экспансии, все эти ледоколы, они тут бороздили не просто так все эти моря и океаны, поэтому давайте понимать, что Россия имеет то, что она имеет, именно в силу того, что никогда не останавливалась, и ее географическое положение совершенно не случайно, это самая неприспособленная территория мира для нормальной жизни, так, как мы, живут только канадцы, но их 19 млн человек, они вдоль берега все проживают, а нас 150 млн на неприспособленной территории, поэтому нам нужен Донбасс, там земля плодородная, там, в отличие от 9/10 нашей территории что-то может произрастать, а там еще и шахты, там еще и уголь и прочие вещи.

— Дорогие мурманчане, мы уже будем заканчивать, в 16 часов мы ждем вас в Мурманэкспо на творческой встрече, на презентации книги, до встречи!